Aesthetic value of Georgian cinema
Оригинальность художественной культуры Грузии проявляется как в эстетическом фонде традиционных форм народного творчества (знаменитом мужском многоголосии, ритуальном поведении тамады, танцах, различных ремёслах и т.д.), так и в сфере профессионального искусства. Кроме того, для грузинской культуры второй половины ХХ века характерна философская насыщенность художественных образов. По утверждению З.М. Какабадзе, «современные философы часто считают себя обязанными высказать свои идеи и на языке искусства... поскольку интуиция художника оказывает ощутимую помощь философу в деле понимания бытия. Со своей стороны философская мысль будит и обостряет художественную интуицию»
Проблематика поэтического кино Грузии носит в основном экзистенциальный характер: смысловым центром фильмов Тенгиза Абуладзе, Отара Иоселиани и Резо Чхеидзе является не сюжет, а та душевная жизнь героев, которая происходит в рамках фабулы. Перед многими персонажами грузинского кино встаёт вопрос о времени жизни и о том, как достойно прожить этот краткий миг по сравнению с Вечностью. Эта проблема увлекала и таких режиссёров грузинской культуры, как Георгий Данелия («Не горюй!») и Марлен Хуциев («Мне двадцать лет»).
В том, что не смена событий и разрешение социального конфликта, а внутренний мир героев и их отношение к жизни и смерти, к различным проявлениям любви и ненависти, верности и предательства является стержнем художественных фильмов, состоит ещё одна эстетическая особенность грузинского кинематографа.
Так, на пример, фильм О. Иоселиани «Жил певчий дрозд» изображает не большой отрезок короткой и внешне как бы никчёмной жизни молодого музыканта по имени Гия. Он живёт, как птица, перелетая с места на место, постоянно не успевая то за одним, то за другим делом: дома надо сочинять музыку, но как успеть, раз надо ещё и встретиться с друзьями, сходить на свидание, навестить мать в день её рождения, а также сделать удар в барабан в последнем акте симфонии? Жизнь главного героя - одна бесконечная суета, отвлекающая от подлинных ценностей. Все эпизоды фильма и диалоги героев связаны проблемой истекающего и близкого к своему концу времени жизни. Отару Иоселиани удалось довести до зрителя один из самых существенных моментов экзистенциализма: неизбежность переживаний по поводу того, что время так быстротечно и неуловимо, что, живя, мы сами не замечаем, как «разменяли» свою жизнь на сомнительные ценности и символы. Таковы и переживания «певчего дрозда» Гии, жизнь которого трагически оборвалась: пробегая в спешке очередной свой день, он случайно попадает под колеса автомобиля и гибнет. А ведь он мог бы написать песни, мог бы воспитать замечательных детей, быть счастливым семьянином, в конце концов, ценить и любить свою работу в оркестровой яме. Но он ничего не успел. Осталась только прибитая им вешалка в киоске у приятелей часовщиков.
Этот фильм - поэтический взгляд и на атмосферу города, в котором всегда что-то происходит, и на психологическое состояние главного героя, который бесконечно занят и при этом не совершает ничего конкретного. По большому счету, - это одна из попыток ответить на вопрос о смысле жизни и исполнении человеком своего предназначения. Пока ты молод, кажется, что всё ещё впереди. Но с возрастом наступает момент, когда человек начинает жить воспоминаниями. И где же тогда настоящее? И кто живёт правильнее: «рабочая лошадь» или «певчий дрозд»?
Успех художественного воплощения темы «человек и время» достигается в грузинском кино благодаря философскому отношению сценаристов и режиссёров к экзистенциальным проблемам. Фильмы Т. Абуладзе, О. Иоселиани, Р. Чхеидзе, М. Кобахидзе, а также Г. Шенгелая подтверждают тезис грузинского философа Н.З. Чавчавадзе: «В любом художественном образе всегда виден его автор, всегда чувствуется его отношение к тому, что составляет объективную сторону образа». Поэтическое звучание национального кино, его эстетическая ценность являются творческим результатом авторской позиции создателей лучших фильмов: «отображающая деятельность художника определяется не только свойствами самого отображаемого предмета, но и той идеей, с точки зрения которой он рассматривается».
На примере лучших фильмов раскрывается эстетическая ценность грузинского кино, как яркого свидетельства самобытности национальной культуры.
Такое суждение о взаимосвязи философии и искусства подтверждается высоким эстетическим уровнем национального кино Грузии: ряд фильмов, созданных во второй половине ХХ века, получили признание не только в СССР, но и за его пределами. А имена выдающихся грузинских кинорежиссёров - Тенгиза Абуладзе, Отара Иоселиани, Сергея Параджанова, Резо Чхеидзе - включены в список выдающихся деятелей мирового кинематографа.
Благодаря творческим достижениям этих режиссёров сформировалась грузинская национальная школа кино. Эстетическая ценность грузинского кино как уникального художественного явления заключается в том, что образная система лучших фильмов неотделима от философских проблем человеческого существования, то есть от «вечных вопросов» о смысле жизни и на значении человека.
Эстетическая ценность национального кино Грузии связана также и с особой методологией творческого создания игрового фильма. Несмотря на то, что грузинское кино развивалось в условиях воздействия советской идеологии и под жёсткой цензурой, авторы отмеченных фильмов максимально использовали творческий метод «магического реализма», преодолевая тем самым ограничения метода «социалистического реализма». Благодаря сочетанию метода «магического реализма» со стилем «печальной фантасмагории» (Абуладзе) широкое распространение в Грузии и за её пределами получил особый тип художественного кинематографа - поэтическое кино.
Философский потенциал лучших художественных фильмов Грузии в значительной степени обусловливает эффект эстетических переживаний, близких понятию «катарсис».
Художественно-философский уровень грузинского кино обусловлен многими факторами. Один из них, по при знанию грузинского кинорежиссёра Тенгиза /Абуладзе, - это сотворение гармонии из хаоса, извлечение формы из бесформенности. Именно преодоление хаоса и бесформенности принесло успех фильмам этого выдающегося режиссёра Грузии, особенно его «Мольба», «Древо желания», «Покаяние». Фильмы Тенгиза Абуладзе, а также Отара Иоселиани («Листопад», «Жил певчий дрозд», «Пастораль») пронизаны глубоким лиризмом и в то же время философскими обобщениями.
Эстетическая ценность национального кино Грузии связана также и с особой методологией творческого создания игрового фильма. Несмотря на то, что грузинское кино развивалось в условиях воздействия советской идеологии и под жёсткой цензурой, авторы отмеченных фильмов максимально использовали творческий метод «магического реализма», преодолевая тем самым ограничения метода «социалистического реализма». Благодаря сочетанию метода «магического реализма» со стилем «печальной фантасмагории» (Абуладзе) широкое распространение в Грузии и за её пределами получил особый тип художественного кинематографа - поэтическое кино.
Эстетической особенностью поэтического кино является прекрасное использование режиссёрами и художниками приёмов метафоры и аллегории, а также сопоставление на экране реального и воображаемого. Эти приёмы в сочетании с техникой монтажа обостряли эмоциональность эстетического восприятия зрителями и самой темы фильма, и судьбы его героев. Здесь стоит процитировать мысль Н.З. Чавчавадзе: «Эстетическая ценность есть именно ценность воплощения... ценность эманации внутреннего во внешнем, содержания в форме, смысла в символе и т.п.».
Проблематика поэтического кино Грузии носит в основном экзистенциальный характер: смысловым центром фильмов Тенгиза Абуладзе, Отара Иоселиани и Резо Чхеидзе является не сюжет, а та душевная жизнь героев, которая происходит в рамках фабулы. Перед многими персонажами грузинского кино встаёт вопрос о времени жизни и о том, как достойно прожить этот краткий миг по сравнению с Вечностью. Эта проблема увлекала и таких режиссёров грузинской культуры, как Георгий Данелия («Не горюй!») и Марлен Хуциев («Мне двадцать лет»).
В том, что не смена событий и разрешение социального конфликта, а внутренний мир героев и их отношение к жизни и смерти, к различным проявлениям любви и ненависти, верности и предательства является стержнем художественных фильмов, состоит ещё одна эстетическая особенность грузинского кинематографа.
Так, на пример, фильм О. Иоселиани «Жил певчий дрозд» изображает не большой отрезок короткой и внешне как бы никчёмной жизни молодого музыканта по имени Гия. Он живёт, как птица, перелетая с места на место, постоянно не успевая то за одним, то за другим делом: дома надо сочинять музыку, но как успеть, раз надо ещё и встретиться с друзьями, сходить на свидание, навестить мать в день её рождения, а также сделать удар в барабан в последнем акте симфонии? Жизнь главного героя - одна бесконечная суета, отвлекающая от подлинных ценностей. Все эпизоды фильма и диалоги героев связаны проблемой истекающего и близкого к своему концу времени жизни. Отару Иоселиани удалось довести до зрителя один из самых существенных моментов экзистенциализма: неизбежность переживаний по поводу того, что время так быстротечно и неуловимо, что, живя, мы сами не замечаем, как «разменяли» свою жизнь на сомнительные ценности и символы. Таковы и переживания «певчего дрозда» Гии, жизнь которого трагически оборвалась: пробегая в спешке очередной свой день, он случайно попадает под колеса автомобиля и гибнет. А ведь он мог бы написать песни, мог бы воспитать замечательных детей, быть счастливым семьянином, в конце концов, ценить и любить свою работу в оркестровой яме. Но он ничего не успел. Осталась только прибитая им вешалка в киоске у приятелей часовщиков.
Этот фильм - поэтический взгляд и на атмосферу города, в котором всегда что-то происходит, и на психологическое состояние главного героя, который бесконечно занят и при этом не совершает ничего конкретного. По большому счету, - это одна из попыток ответить на вопрос о смысле жизни и исполнении человеком своего предназначения. Пока ты молод, кажется, что всё ещё впереди. Но с возрастом наступает момент, когда человек начинает жить воспоминаниями. И где же тогда настоящее? И кто живёт правильнее: «рабочая лошадь» или «певчий дрозд»?
Успех художественного воплощения темы «человек и время» достигается в грузинском кино благодаря философскому отношению сценаристов и режиссёров к экзистенциальным проблемам. Фильмы Т. Абуладзе, О. Иоселиани, Р. Чхеидзе, М. Кобахидзе, а также Г. Шенгелая подтверждают тезис грузинского философа Н.З. Чавчавадзе: «В любом художественном образе всегда виден его автор, всегда чувствуется его отношение к тому, что составляет объективную сторону образа». Поэтическое звучание национального кино, его эстетическая ценность являются творческим результатом авторской позиции создателей лучших фильмов: «отображающая деятельность художника определяется не только свойствами самого отображаемого предмета, но и той идеей, с точки зрения которой он рассматривается».
Фильмографию режиссера Михаила Кобахидзе можно пересмотреть чуть меньше чем за полтора часа. Он снял всего шесть черно-белых короткометражных картин, причем дистанция между двумя последними - более 30 лет. Тем не менее он признанный классик, его сравнивают с Китоном и Тати, Чаплиным и МакЛареном. Его творческий путь, как и его судьба, были довольно драматичными, но след, который он оставил в истории кино, - столь же яркий и светлый, как и самый первый его фильм, курсовая работа студента 2 курса мастерской Сергея Герасимова и Тамары Макаровой во ВГИКе.
На съемки этой озорной истории о том, как муж решил разыграть молодую жену, понадобились всего сутки (и, по воспоминаниям режиссера, пять бутылок водки, чтобы рабочие и осветители остались на площадке на всю ночь). В главных ролях снялись сам Михаил Кобахидзе и Татьяна Гаврилова (в дальнейшем она станет известна, в основном, благодаря ролям в фильмах Эльдара Рязанова).
Солнечное настроение «Молодой любви», ее эмоциональность и легкость перейдут в следующие фильмы Кобахидзе, для которых будут характерны особая пластичность, музыкальность и метафоричность. Недаром в те годы, когда режиссеру не удавалось снимать собственные работы, он всегда был близок к анимации (писал сценарии, монтировал) - искусству, в котором эти свойства можно проявить наиболее смело».
Уникальность грузинской школы кино проявляется и в стремлении выразить мысль о необходимости совершенствования мира и преображения человека, как существа нравственного и творческого. Вера в возможность преодоления зла и несправедливости получает художественное воплощение в режиссёрском и актёрском творчестве. Не только в фильмах лирического звучания О. Иоселиани, но и в кинокартинах социального характера (триптихе Т. Абуладзе или «Отце солдата» Р. Чхеидзе) эта вера пронизывает всю атмосферу произведения, вызывая ответную эмоциональную реакцию зрителя. На примере грузинского кино видно, что «...искусство, как “подражание” действительному миру, показывая последний таким, каков он есть, вместе с тем раскрывает его недостаточность в данном виде и намечает, каким он может и должен быть».
Ярким примером «силы искусства» в воздействии на сознание зрителя является фильм Т. Абуладзе «Покаяние». Это очень сложное и по содержанию, и по образному выражению произведение великого мастера режиссуры завершает его триптих о прошлом и настоящем Грузии. Многие киноведы-рецензенты подчёркивали, что сценарий «Покаяния» создан на документальной основе, которая сложилась из писем, воспоминаний и рассказов со временников о периоде сталинских репрессий. Эти документальные свидетельства были записаны ученицей Т. Абуладзе Наной Джанелидзе и нашли образное воплощение благодаря выразительным возможностям метода «магического реализма» и символизации.
Как обычно, в фильмах Т.Абуладзе невероятное множество картин, статуй, красивой музыки, песен, стихов, фантасмагорической образности. Причудливое сочетание реальных примет повседневной жизни с фантастическими элементами создают сложную структуру фильма. Однако главная философско-поэтическая мысль о необходимости в жизни каждого «дороги, ведущей к Храму», доходит до зрительского сознания и вызывает эффект катарсиса. И здесь стоит процитировать высказывание выдающегося грузинского философа М.К. Мамардашвили, «...существует особое состояние некой пронзительной и одновременно отрешённой, какой-то ностальгической или сладко-тоскливой ясности, относительно которой имеет смысл задавать вопросы...».
На съемки этой озорной истории о том, как муж решил разыграть молодую жену, понадобились всего сутки (и, по воспоминаниям режиссера, пять бутылок водки, чтобы рабочие и осветители остались на площадке на всю ночь). В главных ролях снялись сам Михаил Кобахидзе и Татьяна Гаврилова (в дальнейшем она станет известна, в основном, благодаря ролям в фильмах Эльдара Рязанова).
Солнечное настроение «Молодой любви», ее эмоциональность и легкость перейдут в следующие фильмы Кобахидзе, для которых будут характерны особая пластичность, музыкальность и метафоричность. Недаром в те годы, когда режиссеру не удавалось снимать собственные работы, он всегда был близок к анимации (писал сценарии, монтировал) - искусству, в котором эти свойства можно проявить наиболее смело».
Уникальность грузинской школы кино проявляется и в стремлении выразить мысль о необходимости совершенствования мира и преображения человека, как существа нравственного и творческого. Вера в возможность преодоления зла и несправедливости получает художественное воплощение в режиссёрском и актёрском творчестве. Не только в фильмах лирического звучания О. Иоселиани, но и в кинокартинах социального характера (триптихе Т. Абуладзе или «Отце солдата» Р. Чхеидзе) эта вера пронизывает всю атмосферу произведения, вызывая ответную эмоциональную реакцию зрителя. На примере грузинского кино видно, что «...искусство, как “подражание” действительному миру, показывая последний таким, каков он есть, вместе с тем раскрывает его недостаточность в данном виде и намечает, каким он может и должен быть».
Ярким примером «силы искусства» в воздействии на сознание зрителя является фильм Т. Абуладзе «Покаяние». Это очень сложное и по содержанию, и по образному выражению произведение великого мастера режиссуры завершает его триптих о прошлом и настоящем Грузии. Многие киноведы-рецензенты подчёркивали, что сценарий «Покаяния» создан на документальной основе, которая сложилась из писем, воспоминаний и рассказов со временников о периоде сталинских репрессий. Эти документальные свидетельства были записаны ученицей Т. Абуладзе Наной Джанелидзе и нашли образное воплощение благодаря выразительным возможностям метода «магического реализма» и символизации.
Как обычно, в фильмах Т.Абуладзе невероятное множество картин, статуй, красивой музыки, песен, стихов, фантасмагорической образности. Причудливое сочетание реальных примет повседневной жизни с фантастическими элементами создают сложную структуру фильма. Однако главная философско-поэтическая мысль о необходимости в жизни каждого «дороги, ведущей к Храму», доходит до зрительского сознания и вызывает эффект катарсиса. И здесь стоит процитировать высказывание выдающегося грузинского философа М.К. Мамардашвили, «...существует особое состояние некой пронзительной и одновременно отрешённой, какой-то ностальгической или сладко-тоскливой ясности, относительно которой имеет смысл задавать вопросы...».
На примере лучших фильмов раскрывается эстетическая ценность грузинского кино, как яркого свидетельства самобытности национальной культуры.
Очень интересная статья ,чувствуется глубокое погружение автора в грузинскую культуру и в,частности ,в искусство кино ,которое не имеет срока давности ,спасибо!
ОтветитьУдалить